Данное оформление анкеты одобрено.

Журналисты – акулы пера. Для нас самое важное – докопаться до сути дела. И плевать, чужая это жизнь или же смерть. Конечно, многие пишут для жёлтых газет, но и платят им соответствующе. А вот другим, таким как я, тем, кто может вывернуть человека на изнанку и предоставить доказательства, платят в раз больше. Хотя и риска тоже больше.
Сегодня меня зовут Крис (я не настолько глуп, чтобы говорить настоящее имя тому, кто может нанять киллера), и я беру интервью у политика. Ну, как интервью… это скорее мемуары. Ведь скоро его юбилей. На посту мэра, естественно.
Вот, время пришло, он заходит. Приветливая улыбка сама собой расцветает на губах. Кто бы мог подумать,  что как раз она решает всё. – Здравствуйте, Я Крис Эддингтон, я вам звонил. Присаживайтесь и мы начнём.
- Как вас зовут? – уютно устроившись в обнимку с блокнотом, я сдул с глаз чёлку, раздумывая, чем же меня зацепил этот парень. А ведь по нему и не скажешь, что политик. Свободная походка, расслабленное тело. Нет никаких ужимок и игр. Нет, потому что профессионалы не играют роль. Они ею живут.
- Джеральд Ричардс. И вам, надо заметить, это прекрасно известно, - дёрнув воротничок рубашки, мужчина улыбнулся, столь обворожительно, что даже у парня начали бы закрадываться сомнения в собственной ориентации. Пришлось сглотнуть и хорошенько тряхнуть головой, чтобы избежать влияния. Этот человек начинал серьёзно пугать меня.
- Говорят,  у каждого есть предпочтения в форме имени. Джон-Джонни-Джи, Кейт-Китти-Катарина… а у вас есть подобное имя? Или же напротив – то, от которого сводят зубы, - передо мной лежал листок с заранее оговорёнными вопросами. Не то, чтобы он был просто листком, но значения всё же имел мало.
Ричардс улыбнулся, на этот раз холодно, почти саркастично-заботливо, как смотрит истинный маньяк.
- Мне нет дела до всех и каждого, если это касается личной жизни. Прошу записать это и обвести, - рука будто сама вывела его слова. Жутковато. – Мне абсолютно плевать, как меня называют. Ведь, что такое имя? Имя – лишь набор букв, под которым тебя знают. Имя – маленький опознавательный маячок, способный пригвоздить тебя к месту, как бабочку, проткнутую булавкой. Желая скрыться, измениться, достаточно только вытащить булавку: раз – и всё. Нет Джеральда Ричардса. Есть кто-то иной. И он вам может не понравиться.
Я откинулся на спинку своего кресла и хорошенько задумался: оно мне надо? Я, профессиональный журналист, которого не напугали пушки (да-да, было и такое), чувствую, как по коже бегут мурашки. Странное ощущение:  словно перед тобой тигр, что ещё не решил, кинуться или нет. Он сыт, но твоё появление раздражает.
Ещё пара секунд тишины и пара глотков эспрессо. И не таких на изнанку выворачивали.
- Что ж… как же мне тогда вас называть?
- Хэнк, - видя моё удивление, он всё же сжалился. – Но и вы не Крис, не так ли?
Кивнул, сделал пометку. А его люди не промах…
- Вашу дату рождения хотел бы узнать каждый: как не поздравить человека, который столько сделал будучи мэром Нью-Салема, - последняя фраза получилась слегка саркастичной, но Джеральд лишь приподнял бровь, словно подбадривал. – Никогда никаких гулянок, даже посиделок с семьёй… неужели вы – трудоголик?
- Должность обязывает меня быть на посту тогда, когда я нужен. И какой это может быть день – не знает никто, но, если наших дорогих читателей, - что-то особенное, как при упоминании любимого блюда, проскользнуло в его глазах. Нет, он точно маньяк! – это волнует, не смею молчать. Я родился 24 августа 1968 года, мне сорок шесть лет, женат, - улыбка вышла совершенно издевательской. Конечно, кто как не Джеральд Ричардс любил во всём быть непревзойдённым? 24 августа, да? Он родился в полночь – когда часы пробили двенадцатый удар, он уже родился, а когда отбивали последние удары уходящего дня – уже видел свет. В конце тоннеля. В любом случае, Джеральд – любитель повыпендриваться и его знак зодиака – ещё одно тому подтверждение. Мужчина родился на тоненькой границе между одним и другим знаком. И чем чёрт не шутит?!
Скользнув взглядом по Ричардсу, вздохнул: ну, и кто даст ему его годы? Какой ещё мужчина выглядит так шикарно почти в пятьдесят? Темноволосый, статный мужчина с кучей мышц (когда только качать успевает, крыса кабинетная?). Взгляд приковывает к месту, цепкий, властный, неизменный. Поймать его трудно, но поймав – лучше сразу начинать молиться. Лёгкая, почти небрежная щетина никогда не должна была обосноваться на его лице – официальное же рыло! Так нет, прощают… Прямой нос заканчивается почти клювом, но это только придаёт мужественности – женщины так и липнут, даже жена на многое закрывает глаза. И кто сказал такую чушь, что «внешность полна недостатков»? У кого-то вроде меня – да, для человека, у которого кожа круглый год покрыта ровным загаром – бред.
А как он одевается? Довольно часто его снимки «личной жизни» попадают в массы, одет он просто и по-армейски, перед публикой же он красуется в рубашках без галстука и чёрных лакированных туфлях. Человек-противоречие? Едва ли. Многогранная личность скорее.
Пару раз удалось застукать его в номере с теми, кто едва мог быть Джейн Ричардс. Разве что она  завила волосы и перекрасилась. Ракурс просто шикарный, но лицо так в кадр и не попало: только спина со шрамом и следы сведённой тату.
Резко дёргаюсь, выходя из задумчивости: ещё чего не хватало! Сейчас встанет и уйдёт. Ищи его потом…
Откашливаюсь, поднимаю на Джеральда глаза. Тот даже не обращает на меня внимания. И правильно, ведь я – мошка, я – никто. Так приятно снова быть на своей волне…
- Что вы можете сказать о своих школьных годах? Ведь школьная пора – самая прекрасная!
- Немного. Младших лет почти не помню. Как-то навернулся с ветки и вот – готов шрам. До средней школы ничего примечательного, лишь пара знаменательных событий, - чувствую лбом его прожигающий взгляд, но глаз от блокнота не отрываю. Мы тут не в фаллометрию играем, мы тут интервью пишем. – К старшим классам уже точно зал, чего хочу от жизни, - лёгкая усмешка. Ну, да, знал. Не просто знал – был точно уверен, что добьётся своего. И ведь добился! Он умён, почти отличник, душа компании, занимает важные посты почти везде, куда идёт, будь то староста класса, глава кружка или президент студсовета. Всё даётся легко, словно по щелчку пальцев реализуются все планы. Ну, было бы странно, если бы экстернат отставал.
- Многие говорят, что нужно знать меру. Едва ли это так. Если можешь взять – бери, удержишь – оставь, нет? Так и не твоё, - философия в жизни ему явно пригодилась. Девушек в колледже он не считал, да и не задумывался над этим. Вся эта лабуда про «твоё-моё» хороша только а словах. Очаровать, заставить делать то, что нужно тебе… НЛП в действии, Господа.
- Но также многие предпочитают жить будущим, не настоящим. Про меня такого сказать нельзя, - и то верно. Пока кто-то зубрил, ползал на карачках лижа зады или же добивался спортивных успехов, Джеральд Ричардс продолжал делать то, что хотел. Когда и где хотел, но дело для него было превыше всего. Его много раз вызывали прямо из постели очередной красотки, но добирался до места он в кратчайшие сроки и без каких-либо свидетельств своих «игрищ». Возможно, именно поэтому кресло мэра от него достаточно долго ускользало.
- Но всё же вам пришлось многим пожертвовать, чтобы оказаться в политической среде… - тонкие губы слегка поджимаются, но это всё: руки расслаблены, лицо – безмятежно. Он – хозяин положения и прекрасно это понимает. Как и то, что лучше ответить на каверзный вопрос самому, чем позволить таким как я самим копаться в их белье.
- Я всего лишь указал властям на их недочёты и предложил собственное решение, - как мило. Подставив пусть и коррумпированного чиновника, но всё же подставив, развернул свою компанию, не гнушаясь даже чужим горем:
У тогдашнего мэра в аварии разбилась шестнадцатилетняя дочь. Девушка накачалась наркотиками, спиртным и села за руль под дождь. Не лучшая ли причина сместить мэра, который не может нормально воспитать ребёнка? Его «акцию» поддержали многие, среди них была и помощница кампании Джейн Лакруа. Что привело девушку, работавшую в отеле управляющей, к политике было неясно долгое время. Пока почти полгода спустя ей не начал оказывать знаки внимания Джеральд. Обходительный и галантный, он был к тому же страстен и готов был посвятить всего себя на благо города. Но не забывал и про тех, кто был рядом.
- О вашей любви с женой ходят почти шекспировские легенды: вы приостановили кампанию почти на полгода лишь затем, чтобы добиться руки и сердца женщины. Сейчас это дорогого стоит. Как вам удаётся поддерживать ваши чувства столь же юными как и раньше? – известный факт: эту пару не разбить ничем.
Перед тем как ответить, мужчина улыбается: мягко, почти нежно, словно вспоминает о любимой, желанной женщине. Вот только глаза всё так же холодны.
- Мы встретились с Джейн случайно, хотя до этого несколько месяцев трудились бок о бок. Мы столкнулись на парковке. Кто-то назовёт это случайностью, а я скажу: «судьба»! Я просто обезумел, влюбился так, как никогда раньше. И она стала моей. Она и сейчас моя, - ну, о том, что наш мэр – собственник, знают все, но чтобы так… говорят, маньяка можно распознать только по его речи, по паре слов. Человек, который говорит о любимой «она –моя!» скорее всего имеет склонность к насилию. Статистика – вещь упрямая…
- И вы не разлюбили её, когда первый запал страсти ушёл? Ведь многие говорили  вашей связи с Абгайль Роуз…
Проняло. Рука судорожно вцепилась в подлокотник, но лишь на секунду. Это интервью может дорого мне обойтись. Я опять чувствую этот липкий холод страха, но останавливаться не намерен.
- О публичных людях говорили и говорят. Я не отпустил бы женщину, что взволновала моё сердце, а шлюхи стоят намного дешевле любовниц.
- Это всё?
- Да.
Тогда он ещё не был мэром, но уже почти получил должность. Но его довольно часто видели не с красавицей-женой, а с блондинкой Роуз. Прекрасной, но, увы, имевшей статус всего лишь… фаворитки. Было в ней что-то такое… слишком уж благородное. Жаль, нельзя приложить к интервью фотографии из того самого отеля. Лицо девушки уж очень чётко запечатлелось.
- Скажите, но почему вы не общаетесь с семьёй? Так отстаивать людские ценности и порвать все связи с теми, кому обязаны появлением на свет… это пугает.
Нет, на самом деле, меня пугает ОН. Однако знать Ричардсу об этом не стоит.
- Моя мать погибла двадцать лет назад, отец всё ещё не пережил её смерть. Я стараюсь ему не мешать, - не слишком отожествляет с примерным мэром отец-уголовник и странно погибшая мать, да? Вот и все так думают. Поэтому, наверное, он и не афиширует прошлое, особенно детство.
- Так это к нему вы ездили почти шестнадцать лет назад за город? Уютно, должно быть, посидели… - и лишь кивок головы. Что же произошло там, в том номере отеля? Доподлинно неизвестно, что он беседовал с Абигейль, но через полгода усыновил дочь – ровно столько потребовалось, чтобы оформить все бумаги. Малышка Лиз – чудный ребёнок. Она сразу отнеслась к Ричардсам, как к родным. И вскоре Джеральд стал мэром. Что-то это слишком похоже на фарс и договор: ты – мне, я – тебе… кресло мэра в обмен на удочерение девочки? Но логики тут явно нет. Или она его родная дочь? Тем более, нет логики…
- А что вы можете сказать о событиях начала двадцать первого века? Тогда почти за два года погибла уйма людей. Множество убийств, самоубийств… вас почти отстранили…
И снова молчание. Видно, что Джеральд собирается с мыслями, выверяет каждое слово… как удав, точно – удав!
Наконец, его губы разомкнулись и он заговорил:
- Эти события меня глубоко ранили. Не только тем, насколько беспомощным я оказался. Мне пришлось отослать дочь подальше от этого бедлама…
- Но вы это сделали лишь после того, как волна убийств пошла на спад, чем это вызвано?
- «Самый тёмный час – перед рассветом», я всего лишь решил, что Лиз будет лучше подальше от нас с Джейн, хотя это решение и разбило нам сердце, - конечно, упоминать о ещё одной закрытой встрече в отеле никто не будет…
- Почему же не забрали её домой?
- Она не захотела, у девочки появились друзья… к чему ломать ей жизнь? – исчезновение Лиз Ричардс… действительно исчезновение, не та «тайная отсылка», как заявил мэр позднее. Её никто не видел, о ней никто не слышал… несколько часов, о которых проговорились некоторые словно испарились из жизни Нью-Салема. Испарилась и Лиз. А потом мэр сенсационно объявил, что не может рисковать дочерью и отправил её подальше.
Почти сразу волна убийств – а точнее САМОубийств – сошла на нет. Но девочка так и не вернулась.
В убийствах обвинили совершенно левого человека, которого, к тому же, убили на месте. Сопротивление аресту…
- Последний вопрос о вашей жизни: что связывает вас, мистер Ричардс, и Саманту Грэй?
Сколько сил, крови, пота и денег я вложил, чтобы узнать об одном простом, никому не нужном факте: случайный разговор в кафе между мэром небольшого городка и некой девочкой закончился поспешным отъездом девочки куда-то к дальним родственникам. Ну, с кем не бывает?! А вот только этот факт берегли похлеще зеницы ока…
Но  мои ожидания ни капли не оправдались: Ричардс расслабился, улыбнулся даже как-то приветливо.
- А кто это?
Мда, досадно. Что ж придётся ещё покопаться.
- Какой вы человек? – однажды Джеральд сказал замечательную фразу, жаль, её так и не опубликовали. Он сказал: «Что наша жизнь? Игра? Ну, может, старик и не был так не прав, но настоящей игрой надо жить. Лишь так и не как иначе можно добиться признания зрителей.» А ведь как точно отражает самую его суть!
- Я тот, кто я есть: любящий свою семью человек, который заботится о всеобщем благе, - конечно, а как иначе, когда каждый шаг выверен едва ли не на сотню процентов?
- Я полностью открыт, - более скрытного человека я лично не видел… Да и не я один. О том, какой он семьянин можно судить только со слов жены. О том, какой отец – с улыбки детдомовской девочки…
- Я не думаю о себе, для меня важно всеобщее благо, - эгоист, эгоцентрик и, возможно, социопат. Ах да, ещё одно: - Я никогда не лгу.
Он просто не говорит правды.
- На этом, пожалуй, откланяюсь, - медленно поднявшись с кресла, кидает на мой блокнот полтысячи баксов. Не успеваю возмущённо трепыхнуться, как он, наклонившись, шепчет мне всего одну фразу. Сглатываю. Что ж, могу добавить, что Джеральд Ричардс – отменный манипулятор. С трудом откашливаюсь, пытаюсь найти сигареты, но их нет. Жаль, что в наше интервью попадёт только то, что нужно мэру…